Глава «Энергоатома» Украины о паршивой ситуации на Запорожской АЭС —

В последние дни участились обстрелы Запорожской АЭС, говорится в последнем отчете МАГАТЭ. Обстрел произошел 27 сентября около 17 часов в районе распределительного устройства в нескольких сотнях метров от станционного учебного центра.

Об этом сообщает Архив компромата

28 сентября в 8:00 два взрыва произошли возле канала, по которому вода из резервуара поступает на станцию для её системы охлаждения, важнейшего элемента ядерной безопасности. Повреждений конструкций и оборудования станции нет, но разбиты окна машинного зала 2-го энергоблока.

Обстрелы Запорожской АЭС возобновились после нескольких дней относительной тишины. Директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси заявил, что увеличившиеся обстрелы в который раз подчеркивают необходимость создания вокруг станции зоны ядерной безопасности и охраны.

Запорожская АЭС была захвачена российскими военными в первые недели войны, 4 марта. С этого момента станция находится под контролем России, там продолжает работать украинский персонал. Представители МАГАТЭ и многие страны Запада требовали, чтобы Россия вывела свои войска со станции и сделала её демилитаризованной зоной, Москва это делать категорически отказывается.

Ранее в интервью Настоящему Времени (интервью записано 21 сентября – НВ) президент национальной компании «Энергоатом» Пётр Котин рассказал, как сотрудникам станции приходится устранять неполадки и какая ситуация на станции в связи с периодическими обстрелами.

– Мы часто обращаем внимание на то, что ракеты падают близко к реакторам, но вы сейчас говорите, что критически важны именно линии электропередачи? И по ним как раз и бьют в последнее время?

– Да, так и было. Фактически на сегодня на Запорожской атомной станции все линии электропередачи, которые есть и которые соединяют её с энергосистемой Украины, повреждены, и только одна линия на сегодня соединяет Запорожскую атомную станцию с энергосистемой Украины, и по этой линии все собственные нужды станции запитаны, и все насосы, которые охлаждают все шесть реакторов и все шесть бассейнов выдержки отработанного ядерного топлива, они сидят на этой одной линии. И вот эта ситуация, когда повреждаются постоянно линии (специально бьют по линиям), продолжается там уже около месяца.

Безопасность на станции будет, если забрать весь ядерный материал, то есть вывезти оттуда все топливо. Это сделать невозможно, топливо будет находиться там, и это топливо должно постоянно охлаждаться. Для того, чтобы охлаждаться, должны работать насосы, а чтобы работали насосы, нужно электропитание для этих насосов. Перерыва не должно быть никакого.

– Каждый раз после удара «Энергоатом» рассказывает, что бригады специалистов устраняют неполадки. Это может длиться вечно?

– Все возможно, это техника. Да, и мы здесь надеемся на то, что эти дизеля проверяются постоянно, раз в месяц они включаются, и их задача в любом случае в автоматическом режиме включиться и подключиться и выдавать электроэнергию туда, куда нужно. Поэтому мы, безусловно, зависим от надежности работы этих механизмов. Это корабельные дизеля, изначально такие же ставили на корабли в Советском Союзе. Но мы понимаем, что корабль плывет долго и дизель работает долго, пока корабль плывет. Но разница в том, что в любой момент корабль ляжет в дрейф и дизель отключат и будут ремонтировать. Здесь этого сделать нельзя, здесь нельзя допустить перерыва: если дизель отключится – а это уж последний рубеж, – после этого часа через полтора (от полутора до трёх часов) вы уже будете иметь плавление топлива и выход радиоактивных веществ.

Поэтому тут ситуация критическая, и мы поддерживаем их и всегда поддерживали в этом состоянии готовности, но никогда мы не думали, что нам придётся вот в таком режиме заниматься вопросами, фактически балансировать на грани, когда мы имеем только одну линию, и вдруг она отключится, и у нас все двадцать дизелей включатся в работу, и это будет единственный источник питания для охлаждения целых шести реакторов, которые полные ядерного материала, и шести бассейнов, которые тоже полны ядерного материала, который постоянно требует охлаждения.

– Когда начались обстрелы атомных станций, все стали задавать себе вопрос, ради чего в принципе можно решаться на этот шаг, какие за этим могут стоять намерения?

– Мы из средств массовой информации узнаем об этих намерениях и по действиям, которые за этим следуют, о тех заявлениях, которые делаются в Кремле, про то, что они ставят целью разрушить инфраструктуру Украины, разрушить энергетическую инфраструктуру.

Они начали наносить удары примерно неделю назад по всем объектам электроэнергетики Украины, по простым, обычным станциям тепловым, которые находятся в Украине, по подстанциям распределительным, где собственно электроэнергия собирается и распределяется в энергосистему Украины и раздается потом потребителям, в том числе мы видим удары и по атомным нашим электростанциям, что вообще запрещено, но для России ничего запрещенного нет и для них не существует законов никаких.

– Вы говорите, что для России не существует никаких законов, а что тогда можно сделать, как можно Россию заставить что-то делать?

– Они являются членами МАГАТЭ в том числе. МАГАТЭ принимает резолюцию – освободить все гражданские объекты, передать контроль украинской стороне. Но дальше должен быть механизм на уровне МАГАТЭ, воздействуя на одного из своих членов, который очень дорожит этим членством в МАГАТЭ, безусловно, он должен выполнять резолюцию совета директоров этой организации. Иначе зачем нам такая организация, которая не может заставить своих членов делать то, что она считает нужным.

Давайте введем санкции против «Росатома»

Вопрос здесь фактически стоит на полномочиях генерального директора МАГАТЭ, на полномочиях совета директоров МАГАТЭ и на механизме, который заставляет её членов следовать тем правилам, которые установлены в этой организации. Или давайте её [Россию] исключим оттуда, давайте введем санкции против «Росатома», против российского атомного комплекса и прекратим тот поток денег, который в том числе идёт им от международных проектов российских атомных за рубежом и через которые они финансируют, соответственно, эту агрессию и удары по гражданским ядерным объектам Украины.

– Скажите, вам удалось пообщаться с Рафаэлем Гросси (генеральный директор МАГАТЭ посетил АЭС в начале сентября – НВ) после того, как он побывал на станции? Как вам показалось, он был в шоке от того, что там увидел?

– И так да. Фактически мы его встречали как раз на блокпосту на украинской территории, когда он выехал с оккупированной территории, и там его встретили. Мы с ним имели короткую беседу. Он в принципе рассказал про результаты, что он увидел и как он собирается действовать. По результатам этого разговора у меня осталось ощущение, что он хочет сделать добро для Украины, для нас, и прекратить то, что там творится, на площадке станции. Он сохранял спокойствие, я бы не сказал, что он был сильно перевозбужден или взволнован.

Там не должно быть военных и обстрелов

Он сказал, что будет работать над зоной безопасности, и эта зона безопасности должна включать, безусловно, – это уже наше понимание, и, в принципе, оно сейчас разделяется и советом директоров МАГАТЭ, потому что про это сказано в резолюции совета директоров, – деоккупацию.

Никаких военных не должно быть внутри периметра безопасности, который устанавливается вокруг атомной станции и города-спутника, Энергодара в данном случае. Там не должно быть военных, и там не должно быть обстрелов, там вообще не должно быть никаких военных действий.

– Но теперь уже эту зону надо делать не только в Запорожье? После обстрелов Южноукраинской станции?

– Да. До сих пор речь шла только об Энергодаре и Запорожской атомной станции, но сейчас очевидно, что такая зона, начиная с Энергодара, должна быть выстроена вокруг всех гражданских атомных объектов Украины.

– А вы думали, что могут атаковать какие-то другие станции?

– Не было таких мыслей. Были до этого прилёты круизных ракет над территорией Южноукраинской станции, три было пролета ракет. Над Хмельницкой станцией мы имели один пролет ракет, и над Запорожской станцией также были пролеты таких ракет. Но это все были круизные ракеты, запущенные где-то с Чёрного моря, и они шли на Киев или шли дальше, то есть они просто проходили на высоте 100-200 метров. Там могло быть случайное попадание в инфраструктуру, в линии электропередачи или непосредственно в энергоблок, но пока все проходило спокойно.

Они просто пролетали, хотя это запрещено всеми конвенциями: над всеми гражданскими ядерными объектами существует зона запрета, будь то пролеты, будь то самолёты и будь то какие-то летательные аппараты, тем более ракеты. Даже в мирное время у нас военные, даже если им нужно пролететь поблизости от наших объектов, они запрашивают у нас разрешение как у операторов атомных станций, согласовывают время, когда это все будет.

В данном случае проходили ракеты круизные. Это был первый случай, вчера ночью, когда после полуночи фактически произошел большой взрыв ракеты типа «Искандер». По нашей оценке, ударило в 270 метрах от реакторов атомной станции. Если бы они попали в энергоблок, то была бы беда.

Люди работают семь месяцев в оккупации

– Не могу у вас не спросить о людях, которые остаются в Энергодаре и на станции. Информации о них не очень много, но та, которая попадает в СМИ, очень пугающая.

– Люди работают там уже практически семь месяцев в этой оккупации, люди очень сильно устали, люди измождены, они находятся на пределе фактически психологического своего состояния, когда они ещё могут продолжать работу. Если б сейчас, я думаю, мы им сказали – все бросьте и уезжайте, все бы сразу уехали. Просто мы продолжаем эксплуатировать станцию, и они понимают свою ответственность, и мы понимаем ту ответственность, которая на нас лежит, за безопасность станции Запорожской.

И в то же самое время все надеются (единственная надежда, которая остается), что вот-вот мы её освободим, вот-вот рашисты уйдут с этой станции. В то же самое время ситуация постоянно ухудшается, усиливаются репрессии. Но три дня назад туда зашел батальон «Ахмат» – это кадыровцы и это вообще звери, которые зверствуют там по Энергодару, там и стреляют, и все что угодно делают. Также фээсбэшный взвод, который фактически, я так понимаю, готовит город к референдуму своему фейковому.

Ну это условие для людей очень тяжелое, которые там [в Энергодаре]. У нас очень много людей из персонала выехало, на сегодня практически все вывезли свои семьи, сами продолжают работать на станции, чтобы обеспечивать безопасность этой самой большой в Европе атомной станции. Ответственность мы не можем с себя снять и продолжаем делать все что можем для того, чтобы ядерно-радиационной катастрофы там не было, несмотря на все эти обстрелы, которые рашисты предпринимают.